22 ноября 1801 года родился создатель «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимир Даль.

Полно, да может ли один человек поднять такое! 200 тысяч слов! Неисчислимое количество почти утраченных, забытых ныне пословиц и поговорок! Но ведь сделал же он. Один, потратив на этот великий труд полвека…

Сначала — просто собирал, из любви к языку, и осознавая, что ежели услышит слово где-то в архангельском селе, никак не встретить его в Астраханской губернии. И хватко записывал, собирал по крохам, даже и не думая все соединить в единый труд. Пока Пушкин не надоумил: «А отчего бы вам, Владимир Иванович, не соединить этот труд воедино — в слова русского языка, ведь столько у вас уже сделано…»

Кажется, в Оренбурге был такой разговор, в городе, где Даль, бывший мичман Морского корпуса, дипломированный медик, армейский лекарь, ныне же служил ответственным чиновником особых поручений при генерал-губернаторе. А Пушкин оказался в сем городе тоже вовсе не случайно: заехал, собирая материал для повести о пугачевском бунте.

Как же они тогда обрадовались друг другу! До того, в Петербурге, виделись несколько раз — в круговерти светской и обыденной жизни, а теперь — дело другое, тут эти двое сблизились. Пушкин радовал Даля своей быстрой яркостью мысли, а Даль его — всяческими неожиданными находками и открытиями в языке. Вот спросил неожиданно: «А как называют шкуру змеи, когда та сбрасывает ее во время линьки?» Пушкин не знал. «Выползина», — пояснил Даль.

Однажды Пушкин явился к Далю в новом сюртуке и, демонстрируя его, поворачиваясь в разные стороны, вопросил: «Ну как, хороша выползина?» Запомнил, не мог не запомнить. Но если бы мог предположить он, какова судьба у этого сюртука…

В этом сюртуке Пушкин 27 января вышел на белоснежную прогалину у Черной речки, где ждал его Дантес.

Даль узнал о дуэли лишь на следующий день, в гостях у приятеля, и сразу бросился к Пушкину, в дом Волконского на Мойке. Там, около дома и в стенах — тьма народу, Даль с трудом протиснулся в столовую. Врач Иван Тимофеевич Спасский позвал коллегу в кабинет. Даль вошел и сразу поразился перемене поэта: обыкновенно смуглое лицо его открылось пепельно-серым, нос заострился, глаза и виски впали. «Плохо, брат…» — произнес слабо Пушкин.

Даль сказал, что надежду нельзя оставлять, хотя он-то, врач, знал: такие раны не дают шанса.

…После отпевания Пушкина в церкви Натали подарила пробитый пулей сюртук Александра Сергеевича…

Даль помнил этот сюртук и принял страшный подарок. Та самая «выползина», как Пушкин его обозвал.

Источник: https://www.kp.ru/daily/21712090.5/4326151/